Сборник историй и заметок, посвящённых моим персонажам — Кларенсу Кригеру Конраду и Дмитрию Моррону.

КОЛЛЕГИ.

Знакомые еще с Виндмурской академии, теперь работали вместе, психологами. Кригер с горькой иронией… может даже с восхищением и тоской наблюдал, как преображался тот, кого зовут "мистер Моррон" в новых кругах.

На его глазах исчезала небрежность в одежде, уступая место безупречному стилю — тем самым дорогим костюмам, что Моррон так полюбил. Вслед за этим ушла и студенческая неуклюжесть, её сменили плавные, точные движения. Даже широкая, когда-то искренняя улыбка постепенно превратилась в хищный, самодовольный прищур. Но самым заметным изменением было то, как на глазах у Кригера тускла и угасала прежняя, детская наивность Моррона, уступая место чему-то холодному и абсолютно чужому.

Их встреча на семинаре завтра вновь повторит знакомый сценарий: элегантный костюм Моррона, постукивание его трости во время ходьбы и ядовитый блеск глаз, демонстрирующих превосходство и легкую надменность. А Кригер, как всегда, бросит беглый взгляд на дверь, задержавшийся на мгновение дольше обычного.

След давней надежды на иное выражение лица за той дверью.

Скалфорд!ау

Кригер никогда не просил Моррона остаться. Ни единого раза. Гордость не позволяла и мысли такой допустить. Просить? Не смешите меня, Кригер никогда не опустился бы до такого. Просить — означало признать нужду, потребность, а это было слабостью, непозволительной роскошью для такого человека, как он.

Он никогда бы в этом не признался, даже под пыткой, но ему преступно нравилось это навязчивое, раздражающее присутствие. Ему нравилась та наглая, почти животная грация, с которой Моррон мог занять его кресло, словно тот находится у себя дома.

Со временем Кригер начал ловить себя на том, что неосознанно ищет в толпе эти нелепые, кричащие галстуки. Любимая провокация Моррона, как же он любил раздражать своих коллег этими галстуками… Но больше всего, пожалуй, ему нравился тот самый хитрый прищур. Этот взгляд, в котором читалась насмешка. А их вечные споры никогда не были всерьёз — это была просто игра, привычный ритуал. Без этих словесных дуэлей день казался неполным, лишённым своей главной искры. Язвительные шутки и непредсказуемость, вот что так полюбил Кларенс, но даже ему понадобилось время, чтобы осознать это.

Да, Кригер не просил своего коллегу остаться. Но при мысли о его отъезде в Старый Скалфорд — всё внутри неприятно сжималось.

женатики!ау

— Ренс, передай перец.

Легко бросил Моррон, не отходя от сковороды. Это сокращение прозвучало так привычно и по-домашнему, что Кригер сначала не осознал его. Он замер, уставившись на вилку в своих руках, что отражала потолок и его собственное удивленное лицо. Вода продолжала течь, но он больше не слышал её монотонного шума из-за внезапно наступившей тишины в голове. Мозг психолога, привыкший всё анализировать, на секунду завис, сканируя этот новый, укороченный звук.

«Ренс.»

Не официальное, наполненное ответственностью «доктор Кригер» и даже не отстраненное «Конрад». Это было нечто иное — фамильярное, теплое и слишком личное. По щекам разлился горячий румянец, а уши предательски выдавали его смущение. Это было невыносимо неловко и в то же время до глупости приятно, такое противоречивое ощущение заставило его сжать вилку в руках.

— Ты... выходишь за рамки допустимого, — выдавил Кларенс, но это прозвучало как слабая, может даже отчаянная попытка отстоять рушащиеся границы, а не как приказ. Голос, обычно такой ровный, дрогнул, с позором выдавая дезориентацию. Моррон наконец обернулся. Его глаза, обычно насмешливые, сейчас были спокойными и внимательными. Он уловил дрожь в голосе Кригера, заметил румянец на его обычно бледных щеках. Уголок губ дрогнули, выдавая его хитрую улыбку.

— Какие еще рамки? — мягко спросил Дмитрий, обратно поворачиваясь к плите, пытаясь скрыть довольное выражение лица. Он протянул руку, и Кригер, всё ещё находясь в лёгком ступоре, автоматически протянул ему перец.

— Спасибо, дорогой.

ВЕЧЕР

Кригер застыл на месте, не в силах оторвать взгляд от неожиданной встречи. Его ладонь всё ещё ощущала тепло талии спутницы, но пальцы онемели и потеряли всякую чувствительность. Всё его внимание было приковано к одинокой фигуре у выхода из ресторана.

Моррон стоял в нескольких шагах, прислонившись к косяку двери.

Изящная сигарета замерла между его пальцев, тонкая струйка дыма поднималась в прохладный вечерний воздух, испаряясь под светом фонарей. В уголках его изогнутых губ притаилась насмешливая улыбка — слишком веселая, слишком знающая. Но главным был взгляд. Томный, тяжелый. Он лениво скользнул по Кригеру, оценивающе задержался на девушке и снова впился в Кригера.

Кригер почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Он всем своим телом чувствовал, как Моррон видит его насквозь, словно читает самые сокровенные тайны, что Кригер так старался спрятать. Конечно же он был прав, ведь Моррон видел это неловкое, наигранное тепло, с которым Кригер стоял рядом с девушкой, и всю эту вежливую, отстраненную игру в нежность. И его это забавляло, чуть ли не до смешка.

Моррон медленно поднёс сигарету к своим губам.